Гнездо жаворонка" или тема геноцида в мировом кино

 

Зимний киносезон в московском Доме Кино открылся весьма спорной картиной известных итальянских кинематографистов братьев Витторио и Паоло Тавиани «Гнездо жаворонка». Фильм производства 2007 г. уже прошёл в Москве ограниченным прокатом и был показан компанией «Централ Партнёршип», что называется, по случаю -- в день памяти геноцида армян 24 апреля. Прошел также показ картины и на XIV Международном Фестивале фильмов о правах человека «Сталкер» 12 декабря в столичном Доме Кино.  

Творческий путь братьев Тавиани весьма длинен (первый фильм «Соперничество» сняли еще в 1952 г. в содружестве с Р. Росселини) и многообразен увлечениями и очарованностью идеологиями разного толка,   – от коммунистически-кастровских и чегеваровских до толстовских -- непротивленческих. Вместе с тем, Тавиани имеют репутацию кинематографистов интеллектуальных и гуманистически «заряженных» -- за попытки исследовать в кино темы бунта, насилия, сопротивления, переводя события политические в  область личностных переживаний и осмыслений.

В картине «Гнездо жаворонка» Тавиани обратились к событиям времен Первой Мировой войны, связанным с массовым уничтожением армян турецкими карательными отрядами по обвинению в мятеже и восстанию против Османской империи.

Именно эта трагическая тема – в основе сюжета картины. Семья Авакян мечтает о воссоединении в старом родовом поместье под названием «Гнездо жаворонка» в живописном месте в Турции. Жизнь сложилась так, что братья Арам и Асцатур разделены географически, но не кровно: Арам подготавливает семейный дом к торжественному приёму дорогих родственников, Асцатур намерен оставить на время свои врачебные обязанности в Венеции и отправиться с детьми и женой в Турцию. Но путешествию не суждено осуществиться: Италия объявляет о вступлении в войну, границы закрываются, а над частью армянской семьи, живущей в Турции, нависает смертельная опасность. Специальные формирования, инициированные крылом младотурков, получают приказ физически уничтожить всех армянских мужчин – от младенцев до стариков, а женщин отконвоировать в пустыню. Арам Авакян отказывается верить в надвигающуюся катастрофу, не успевает вывезти семью, веря в дружеские связи с местным генералитетом.

Эта тема геноцида армян --  предмет непрекращающегося исторического спора между Турцией и Арменией по сей день. Между тем, и в самой Турции уже нет былого единства в отношении того, как называть те драматические события: официальный Стамбул отвергает определение «геноцид» и утверждает, что таковы были страшные страницы истории войны; часть турецкой интеллектуальной общественности – осуждает преступления и призывает покаяться. Тавиани, надо полагать, задумывали картину именно с этим посылом, предполагая напомнить миру о событиях, которые по прошествии почти века так и не получили адекватной и однозначной оценки (правда, как известно из прессы, в ходе работы сценарий пришлось смягчать, делая акцент на любовной линии, -- после серии протестов, заявленных турецкой стороной итальянскому МИДу, а также личного обращения премьер-министра Эрдогана к Берлускони). 
   
Однако трагизм темы оказался выше режиссёрских притязаний. Подобно художникам с богатой цветовой палитрой, Тавиани не скупятся ни на краски, ни на ситуативные контрасты, будь то обильно разбрызганная по стенам кровь как предзнаменование предстоящих расправ или реально пролитая кровь невинно казнённых жертв в любовно свитом несколькими поколениями семьи Авакян родовом гнезде. Обладавшие в прошлом тонким киноязыком, часто соотносимым с поэзией, Тавиани на этот раз теряют чувство меры, увлекаясь внешними изобразительными эффектами. Всякая страница трагедии преподносится слишком неделикатно, изображается слишком картинно, оттого выглядит постановочно и вопиет излишне плакатно. Благие режиссёрские намерения буквально на глазах рассыпаются от театральной показушности, теряют силу, обесцениваются, превращаются в пыль – от чрезмерной красивости бытописания, новизны нарядов и утончённости лиц персонажей до избыточности жесточайших сцен расправы. Даже   вплетение армянской народной песни «Ов, сирун, сирун», призванной символизировать  единство народа, воспринимается «натужно-фальшивой нотой».

Невольно вспоминается другая картина на тему Катастрофы – еврейской -- «Список Шиндлера» Стивена Спилберга, которая, как известно, по праву считается не только высокоидейным произведением, но и высокохудожественным. Экранное восстановление истории Холокоста достигается в «Списке» совершенно иными средствами – избегая прямых изображений фашистских зверствований, но энергетикой персонажей, умением передать психологизм ситуаций, мощную силу и «парадокс добродетели» Шиндлера через его внутреннюю философию. Киноповествование отстроено Спилбергом столь мастерски и тонко, что зритель не замечает, как волшебная сила кино буквально вносит его в истинное сопереживание, заставляет почувствовать не мимолётное сострадание к картонно- киношным персонажам, но задуматься над реальными событиями, имевшими место в истории целого народа. /MIDEAST.RU  

Инна ШУМИЛИНА