После принятия сана архимандрита (вардапет) в 1895-м, Комитас продолжил свое музыкальное обучение в Германии. По протекции Католикоса он уехал в Берлин, где поступил в частную консерваторию профессора Рихарда Шмидта. У него появилась возможность жить и учиться в одном из центров европейской музыки. Оплачивал его обучение армянский нефтяной магнат Александр Манташян. Комитас также посещал лекции по философии, эстетике, общей истории и истории музыки в императорском университете Берлина. Берлин тепло принял молодого композитора, который уже пользовался славой знатока востока. Рихард Шмидт говорил о нем: “Комитас — страстный представитель Востока, готовый за каждую ноту пролить кровь”. А доктор Макс Зайферт как-то признался Комитасу в письме: "Вы нас познакомили с находящейся от нас так далеко культурой Вашей родины, достигшей такого высокого развития. Нас удивило Ваше непревзойденное мастерство как в Ваших лекциях, так и в исполненных Вами песнях, которые никогда не поблекнут в нашей памяти".
Накопив бесценные знания и опыт, сумевший обратить на себя внимание многих европейских знатоков музыки, Комитас в 1899 году вернулся в Эчмиадзин. Не теряя времени, он в корне поменял систему преподавания музыки в местной семинарии, создал небольшой оркестр, сумел поднять уровень хора и начал путешествовать по разным городам и районам Армении в поисках народной музыки. За несколько лет он записал тысячи не только армянских, но и курдских, турецких и персидских песен и, обработав, дал многим из них новую жизнь. В этих поездках Комитаса несколько раз сопровождал Аветик Исаакян. “Вспоминаю прекрасный день, когда был гостем Комитаса в Эчмиадзине. Мы сидели в его маленьком садике под тенистым грушевым деревом. Комитас только что набрел на “Мокац Мирзу” и обработал эту величественную эпическую песню. Своей находкой был обрадован и воодушевлен, при мне исполнил песню с абсолютным совершенством и великолепным мастерством. Впечатление было огромное - словами не передать. Он очаровал, покорил меня”,- вспоминал поэт.
Всю свою жизнь Комитас дышал и жил только музыкой. И хотя он оставил огромное количество научных работ об армянской и восточной музыке, преподавал, сочинял, намеревался создать музыкальный эпос “Сасна црер” и оперу “Ануш” по мотивам поэмы близкого друга Ованнеса Туманяна, в сердцах армян он в первую очередь живет как спаситель народной культуры. Его работа была особенно ценна в то смутное время, когда армяне жили под игом врага. Из-за националистической политики турецкой власти многие, в том числе и армяне, были уверены, что не существует народной армянской музыки. Есть лишь песни, подражающие курдским, турецким, европейским исполнениям. Комитасу удалось возродить оригинальную армянскую народную музыку, уходящую корнями в глубь веков. Путешествуя по Армении, он вживался в среду тех, кто пел эти песни, стараясь понять и почуствовать то, что побуждало людей к пению. Затем он очищал песни от искажений, неизбежных в условиях многовековой неволи целого народа. Эта музыка вновь стала достоянием армян, а вскоре и весь музыкальный мир, благодарая стараниям Комитаса сумел по достоинству оценить богатую мелодику армянских народных песен.
«Комитас - гордость нашего народа», писал Аветик Исаакян, «Дело его - источник нашего национального богатства. Чем же он заслужил столь высокое народное признание? Ни опер, ни ораторий он не писал, а сочинил всего лишь несколько арий и романсов. Но сделал нечто гораздо большее, чем все это.Комитас разыскал затерянную в веках нашу национальную песню, армянский мелос, армянскую музыку - оригинальную, самобытную. Он - основоположник национальной музыкальной культуры.»
Наследие Комитаса оказало огромное влияние на последующие поколения деятелей армянского искусства. На американского композитора армянского происхождения Алана Ованнеса знакомство с музыкой Комитаса оставило неизгладимое впечатление и, можно сказать, перевернуло всю его жизнь. Услышав музыку Комитаса, Ованнес уничтожил около сотни своих работ. “Я считаю, что Комитас был оригинальным минималистом”,- говорил Ованнес, -“и у Комитаса я научился говорить о многом, используя минимум выразительных средств.” А знаменитый армянский певец Артур Месчян всегда отмечал, что музыка Комитаса имела огромное влияние на все его творчество. С детства Месчян пел в хоре имени Комитаса, а позже использовал некоторые мелодии Вардапета в своих великолепных песнях.
После возвращения в Эчмиадзин Комитас лишился поддержки новых церковных иерархов. Стали распространяться сплетни и клевета. В такой атмосфере композитор уже не мог сосредоточенно работать, и в 1910 году он решил оставить Эчмиадзин и уехать в Константинополь. В то время им всецело завладела новая идея — возможно, главная в жизни — создать национальную армянскую консерваторию. И именно в Константинополе, в городе, где непостижимым образом сошлись Запад и Восток и где проживало более 100 тысяч армян, в том числе и большая часть интеллигенции, Комитас вознамерился осуществить свою мечту.
Первым делом он собрал большой хор из 300 человек, который назвал «Гусан». Хор сразу же обратил на себя внимание музыкальной общественности и имел огромный успех в Константинополе. Большая часть его концертной программы состояла из армянских народных песен. Все выступления проходили при неизменном аншлаге, а среди зрителей, стоя аплодирующих Комитасу и его хору, была вся турецкая элита, в том числе и будущие палачи армянского народа – Талят-паша, Энвер... Творчеством хора восхищались, в его честь турецкая интеллигенция организовывала приемы и дискусии. Впрочем, радости все это Комитасу не приносило.
Турция участвовала в Первой Мировой войне, в стране с каждым днем росли националистические настроения. Идея пан-туркизма распространялась и на культуру: по мнению турецких «искусствоведов», не могло быть армянской, курдской или какой-либо другой культуры. Все, что находилось на территории империи, называлось турецким. Это пугало Вардапета, который всем сердцем болел за свой народ. К тому же никто из соотечественников так и не помог ему в деле создания армянской консерватории, а турки, которые ему аплодировали и улыбались в лицо, требовали, чтобы прибыль от концертов шла в помощь Красному Полумесяцу и созданию Турецкой консерватории. Идея армянской музыкальной школы рассматривалась как противоречащая национальной сверхидее (как видим, в Турции до сих пор мало что изменилось в национальной политике). С болью в сердце Комитасу приходилось потакать всем этим лицемерам. Большую моральную поддержку ему оказывал верный друг, художник Панос Терлемезян, у которого Вардапет некоторое время жил в Константинополе. А простые армяне во всей империи и за ее пределами его просто боготворили.
Тем временем близились тревожные времена для всего армянского населения Османской империи. Апогеем чудовищного плана турецкого правительства стали апрельские события 1915 года. Комитасу было суждено пережить эту ужасную трагедию...Образ Комитаса как символа величайшей трагедии армянской истории - геноцида, уже много лет занимает творческое воображение армянских поэтов, писателей и композиторов. «Анлрели зангакатун» Севака - это не просто история о гении Комитаса, это история национальной трагедии, представленная на фоне физических и душевных мук Вардапета. Эта поэма, безусловно, не имеет себе равных и всегда будет стоять особняком в ряду художественных произведений, порожденных образом Вардапета. Один из лучших спектаклей армянского актера и писателя Вардана Петросяна «Верелк» («Восхождение») в 2005 году имел огромный успех. Петросян сумел передать весь ужас геноцида, уже более 90 лет живущий в сердцах армян, через призму жизни композитора. Одной из ключевых сцен спектакля стал тот черный день 24 апреля 1915 года, когда он был арестован.
По плану турецких властей уничтожению подлежала в первую очередь армянская интеллигенция, проживающая в основном в Константинополе. Было составлено два списка ссылаемых: первый в Айаш, второй – в Чангр. Тех, кто попали в первый список – убили сразу. Комитас попал во второй. Арест Вардапета был произведен с особым лицемерием. Вечером злапопучного дня в дверь композитора постучали. Комитас, работавший у себя в кабинете, с удивлением взглянул на появившегося на пороге полицейского. Тот вежливо поздоровался и попросил пройти с ним в полицейский участок, якобы для выяснения кое-каких обстоятельств. «Хорошо», сказал Комитас, «я только подготовлюсь...». «Нет, нет, не стоит», поторопил полицейский, «это всего лишь пятиминутное дело, вы очень скоро вернетесь домой, пойдемте». Вардапета посадили в полицейскую карету и отвезли в тюрьму. Его бросили в темную камеру, которая уже была полна заключенными. Лучшие из лучших сынов Армении- Сиаманто, Даниел Варужан, Рубен Севак, томились здесь в ожидании своей участи. Через день им было суждено пройти путь на Голгофу, длившийся семь недель. Уже тогда ссыльные осознали, что их ждет впереди. Во время всего пути – ссыльные проходили по пустыне, мучимые жаждой и голодом - Комитас был свидетелем зверских убийств и издевательств, от которых мог сойти с ума любой человек. Проходя между трупами и скелетами жертв, оглушенный стонами умирающих, он увидел, как полицейский со зверским удовольствием режет мучающуюся в родах молодую женщину. От этой сцены Вардапет побледнел и потерял дар речи. Великий композитор, гений мирового значения мало помалу сходил с ума...
Через некоторое время, благодаря усилиям некоторых влиятельных личностей, Комитаса и двух его друзей – врача Торгомяна и издателя Бюзанда Кечяна, вернули в Константинополь. Казалось, чудо свершилось, и он спасен… Но, вернувшись домой, Комитас застал свой кабинет разграбленным: турецкие полицейские забрали все его бумаги – песни, статьи, научные работы. Вардапет был раздавлен и душевно опустошен, болезнь мучала его все сильнее. Его слова, сказанные после трехмесячного пути к Чангру: «Стадо без пастуха, потерянное и сбившееся... Невидимые, но бурные волны сотрясают плачевную историю жизни моего народа. В сети бездушных охотников попали наивные рыбки. Атмосфера пышет ядом - спасения нет. Разруха, ужас и насилие, с одной стороны, а с другой - безразличие и грязные сердца. Тщеславие и сноровка с одной стороны, с другой - немощность и незнание. Каждый чувствует свою должность как облачение для сокрытия наготы своего ума от глаз наивных. Наше тело сгнило, душа осквернена, жизнь покрыта трупами... В Константинополе, где жизнь текла так, будто не было войны, не было сотен тысяч убиенных армян, Комитасу предложили работу в турецкой консерватории. Вардапет более не мог вынести этого. Пережитое теснилось в сердце , занимало всецело все мысли, терзало память… Последние годы своей жизни – почти 20 лет, Комитас провел в психиатрической больнице французского города Вил-Жуиф. Когда его посетил старый друг Панос Терлемезян и попросил спеть что-нибудь, он впервые в жизни отказался. «Теперь я пою только для себя и очень тихо», - прошептал он.
Сердце Комитаса остановилось 22 октября 1935 года. Весной следующего года его прах был перевезен в Ереван и похоронен в пантеоне, который находится в парке, позже названном его именем. Память о нем, его музыка живут в сердцах многих. К его музыкальному наследию обращались многие музыканты. В 2005 году Ваан Арцруни написал музыку к 10 стихам Вардапета, ранее не имевшим широкой известности. Эти песни, записанные с участием Анны Маилян, вошли в диск «Komitas – Ten Revelations», который стал новым взглядом на творчество Комитаса. Кстати, Арцруни является выпускником Ереванской консерватории имени Комитаса... Мечта Вардапета о национальном музыкальном училище сбылась, когда он был уже тяжело болен. Консерватория была открыта не в Константинополе, а в столице Советской Армении – Ереване, в 1923 году, на базе музыкальной студии композитора Романоса Меликяна. В 1946 консерватория была названа в честь человека, вернувшего музыку своему народу...

Эпилог

Говорить о Комитасе можно бесконечно. Его жизнь, его творчество можно обсуждать,открывая для себя новые и неизведанные факты. Наш рассказ о жизни гения хочется закончить словами Аветика Исаакяна, знавшего и ценившего Вардапета: «Любимый Комитас! Сегодня и всегда ты с нами со своими замечательными песнями, своим высоким искусством, своим историческим трудом-подвигом. Ты бессмертен! Сколько дано прожить народу армянскому, столько же проживет твоя песня. Но ты очень утомлен, любимый Комитас! Ты много страдал, пережил много ужасов, видел взмахи мечей свирепых убийц, отдохни теперь в лоне родной матери-земли. Бесподобные песни твоей милой Араратской равнины звучат ныне вокруг - твои песни парят над тобой. Вместе с ними и новые победные песни - песни труда и свободы.

Спи спокойно, наш дорогой, наш несравненный Комитас!»

Артавазд Егиазарян